Когда перепуганная девочка скатилась на жухлую, завядшую под брюхом твари траву, она не сразу сообразила, что можно подняться на ноги, и сделала рывок ползком.

– Вставай! – раздался рядом голос Дайру. – Она улепетывает!

Нитха поднялась, ее шатнуло. Дайру поддержал девочку за плечи, но успокаивать и утешать не стал.

– Держи, – протянул он ей котомку.

Да, верно… она забыла ее на спине ползучей гадины, а Дайру, как всегда, не растерялся!

Девочка посмотрела вслед хищнице, которая запросто могла слопать их с другом.

Ошалевшая поляна, в комьях земли, смятой траве и цветах, в панике протискивалась меж двух большущих деревьев. За ней тянулась полоса мертвых растений.

Нитха, закусив губу, усилием воли преодолела головокружение. Дайру глядел на нее спокойным, понимающим взглядом. Девочке захотелось обнять его и разреветься у него на груди. Но напарника не благодарят за спасение жизни. Такова примета и таков обычай.

– Пойдем, – сказала Нитха хрипло. – Нам еще Нургидана искать.

Нургидана друзья нашли быстро – и Нитха обеими руками зажала себе рот, чтобы не расхохотаться нервным смехом.

С древесной ветви свисала сеть, сплетенная из тонких лиан. В сети отчаянно бился огромный оскаленный волк. Пленник хрипел, рычал, выл, пытался перекусить лианы. Под сетью несколько огромных муравьев (ни Дайру, ни Нитхе не доводилось видеть таких крупных) с трудом растягивали в стороны две плетеные зеленые веревки, обвившие передние лапы волка. Еще двое стояли под сетью и тупыми концами копий деловито тыкали своей добыче прямо в пасть, мешая грызть лианы.

Самый большой муравей, с буро-красным хитиновым брюхом, заинтересованно разглядывал меч, косо вонзившийся в землю (видимо, пленник обронил его из ножен, когда сеть подбросила его вверх).

Трое муравьев хлопотали у костерка. При взгляде на пламя Нитха сразу потеряла охоту смеяться. В голове закружились жуткие предположения, зачем муравьям нужен огонь.

А Дайру, наоборот, широко заулыбался. Тронул Нитху за плечо, заговорщически подмигнул ей, приложил палец к губам и, шагнув назад, скрылся в подлеске.

Нитха облегченно вздохнула. Она так и знала, что Дайру обязательно что-нибудь придумает! Девочка юркнула в кусты и затаилась.

Напарник вернулся быстро. В руках у него были две свежие полосы синеватой коры. Молодой охотник, взяв из колчана Нитхи арбалетный болт (свои он рассыпал на Зыбучей Лужайке), повязал у наконечника бант из мягкой коры. Взвел арбалет, уложил стрелу в желобок (это получилось не сразу – бант мешал) и прицелился в муравьиный костер.

То ли муравьи увлеклись, готовя месть, то ли слух и чутье у них были слабее человеческих – но они не насторожились до того самого мгновения, когда стрела разбросала горящие сучья, а бант из коры занялся ярким пламенем.

От коры повалил дым – сильный, белый, сладко пахнущий…

Действие дыма на муравьев оказалось поистине волшебным. Они тревожно застыли – в этот миг они были похожи на детские игрушки, – а затем, выронив копья и опустившись на все шесть лапок, рванули наутек. Они улепетывали, ныряя под коряги, шустро огибая пни и стволы деревьев, ловко лавируя в кустарнике.

Нитха и Дайру кинулись освобождать напарника. На ходу девочка мотнула головой в сторону разоренного кострища:

– Дымом не отравимся?

– Нет, людям он ничего… – успокоил ее Дайру, а сам задержался, затоптал отлетевшие в сторону тлеющие головешки, чтобы не случилось пожара.

Нитха уже воевала с сетью. Рубить гибкие, немного растягивающиеся лианы было трудно, пришлось перетирать их о лезвие меча.

Наконец сеть выпустила свою добычу. Нургидан, уже принявший человеческий облик, упал на землю и остался лежать, пряча в мох пылающее от стыда и ярости лицо.

Дайру досадливо отвернулся. Единственное, чего боится его бесстрашный друг, – это оказаться в беспомощном, глупом и смешном положении. Нургидану надо быть героем в глазах окружающих, а главное – в собственных глазах. А иначе он становится невыносим…

Наверное, Дайру придумал бы, как успокоить напарника. Но чуткая девочка сообразила первой: плюхнулась на мох рядом с Нургиданом и взвыла:

– Ой, не могу идти, не могу! Ноги мои!.. Больно-то как… ой, нэни, нэни саи…

Дайру дернулся было к девочке, но сдержался. Понял: это говорится не для него. Нитха – девочка терпеливая. И гордая не хуже Нургидана. Если уж скулит и по-наррабански маму зовет… правильно делает, умница!

Нургидан при вскрике девочки забыл свое недавнее унижение. Приподнялся на руках:

– Эта тварь сломала тебе ногу?

Нитха только простонала.

– Вряд ли, – ответил за нее Дайру. – Со сломанной костью она бы и двух шагов не прошла. Просто ушиб, но очень сильный.

– Я больше не могу идти, – пожаловалась Нитха. – Ну, ни шажочка!

– Здесь на привал не встанешь, – хмуро прикинул Дайру. – Разве что в соседней складке. А на волокуше не протащим, здесь густой подлесок.

– На кой нам волокуша? – снисходительно откликнулся Нургидан.

Он поднялся, подобрал меч и отправил его в ножны. Нашел свою котомку, которую сбросил, когда собирал хворост, и перекинул через плечо. Склонился над девочкой, закатал до колена обе ее штанины, присвистнул, глядя на кровоподтеки на ногах. Привычно и умело прощупал кости.

– Перелома и впрямь вроде нет. Но досталось тебе крепко.

Легко поднял напарницу на руки и зашагал вперед, бросив на ходу:

– А ты, белобрысый, возьми ее мешок!

– Ой, Нургидан, – проворковала девочка, – как здорово, что ты у нас такой сильный!

Дайру, прихрамывая, шел позади и усмехался:

«Умница! Нургидан снова стал вожаком, опорой и защитой! Ради этого не жаль тащить две котомки…»

Стая змеепсов неслась по равнине, поросшей редкими низкими кустами. За стаей большими прыжками мчалась попрыгушка, все еще повинуясь своему всаднику. Впрочем, Майчели понимал, что скоро тварь придется отпустить: скачка продолжалась целый день, в тупую башку попрыгушки начало закрадываться подозрение, что происходит что-то не то. Животное все чаще останавливалось, пыталось повернуть голову, недовольно шипело.

Солнце клонилось к закату, равнина была перечеркнута длинными тенями высоких скал, разбросанных далеко друг от друга. Каждая из скал, выщербленных ветром и дождями, имела неповторимый облик и получила от Подгорных Охотников имя.

В голубом сумраке мимо Майчели и Урра дергающимися скачками неслись гигантские драконьи головы, разрушенные замки, причудливые деревья из гранита…

Впереди ликующе взвыла стая. Урр на мгновение опередил змеепсов: рявкнул торжествующе и зло.

– Спешиваемся! – скомандовал Майчели и круто вывернул голову своего «скакуна». Выпуклые глаза уставились в низкое темнеющее небо. Глупая тварь остановилась: куда прыгать, если не видишь земли? Прямо в хмурые тяжелые облака?

Урр ловко спрыгнул с хитиновой спины и, не оглядываясь на хозяина, бросился вдогонку за воющей стаей.

Майчели, выпустив голову пленной твари, тоже спрыгнул наземь и побежал, раскачиваясь на ходу, словно его гнул сильный ветер: его посох остался у Урра, а тот, увлекшись, забыл вернуть вещь своему господину.

Попрыгушка замерла, пытаясь вспомнить, зачем ей нужна была эта долгая и утомительная скачка. А затем нагнула голову и принялась искать взглядом замшелый валун или что-нибудь столь же аппетитное.

Стая прижала троих друзей к высокой скале, похожей на наконечник копья. Змеепсы перестали голосить: они привыкли гнать дичь с устрашающим воем, но сражались молча.

Две длинные скользкие твари, набросившись с двух сторон, сбили с ног Нитху. Падая, девочка успела подставить меч. Клинок вошел в разинутую хищную пасть, вонзился в небо. Нитха, лежа на спине, вскинула вытянутые руки, держа над собою наколотую на меч тварь. Змеепес бился в агонии, но все равно тянулся к человеку лапами.

Вокруг кипел бой. Через девочку и ее врага перемахивали гибкие чешуйчатые хищники. Нитха не видела, как второй враг, бросившийся не нее, отлетел от удара тяжелой пряжки: Дайру хлестал ремнем направо и налево, бил точно и сильно. Пряжка, усаженная по краям заточенными треугольными заклепками, рвала чешую и рубила плоть не хуже клинка.