Чердак не стал спорить.

– Да демон с ними, с гадалками. Ты лучше скажи: что мы дальше будем делать?

Айсур быстро взглянул на приятеля – и сразу отвел глаза. Чердак все еще считает его главарем, вот как? Долго это не продлится, но пользоваться этим надо…

Молодой бродяга пережил много утрат и привык быстро справляться с горем. Даже если в душе скипелись в страшный слиток невыплаканные слезы – стисни зубы и думай о том, как выжить!

– Нам надо уносить ноги из Аргосмира. Вот вернется Шершень, расскажет Жабьему Рылу, как мы его волю исполняли…

– И куда мы теперь?

– Куда – дело второе. Главное – с чем? Бродяжить с пустыми руками – паршивое дело. Надо тяпнуть кусок пожирнее. И уже с этим куском в зубах удирать на все четыре стороны.

– Если ты знаешь, где лежит без присмотра жирный кусок, – резонно спросил Чердак, – что ж ты его до сих пор не тяпнул?

– Не хотел гневить Жабье Рыло. А теперь чего уж… Хоть он и грозен, а два раза голову не оторвет… На рынке возле порта есть лавка менялы по имени Зарлей…

– Знаю такого. Говорят, он не сам по себе в лавке сидит, а работает на Жабье Рыло.

– А, и ты слышал?.. А я подглядел один раз, куда он прячет выручку.

– Да ну?! Эх, ловок ты, Айсур!

– Иногда маленький рост – не помеха, а подмога, – польщенно хмыкнул вожак. – Мелкому да щуплому легче прятаться… Короче, я знаю, где у него тайник.

– Стало быть, ждем темноты – и…

– Никакой темноты и никаких «и»… Там такие замки, что хоть на королевскую сокровищницу их вешай. Мы зубы об них обломаем. Нет, надо днем. Нахально.

– Сдурел?!

– Ну, ясно, мы не войдем в лавку на глазах у хозяина. Но если начнется переполох?..

– А! – осенило Чердака. – Хочешь поджечь лавку? И пока все будут спасать хозяйское добро, мы в суматохе…

– Думал я об этом! Думал! Но сегодня такой день, что нам с тобой и трудиться не придется. Если сволочуга Шершень донес к пиратам свою бронзовую рыбку, суматоха начнется и без нас.

– То есть… когда пираты…

– Ну, понял? Раз уж мы не сумели спасти этот распроклятый город, так хоть поживимся, пока он будет гореть!

Одноглазая старая служанка знала, что Щука, проснувшись в обнимку с кальяном, почувствует сильный голод. Поэтому сразу, едва королева нищих продрала мутные оченьки, ей было поднесено блюдо с лепешками и ломтями ветчины – для Гиблой Балки лакомства поистине небывалые.

Щука набросилась на завтрак, как ее тезка-рыба – на стайку мальков. Так, за ломтем ветчины, и услышала она от старухи скверные вчерашние новости.

Горлан сдурел, на Гнутого… ну, это как раз ерунда, ничего с Гнутым не случится, а если и сдохнет – не велика потеря. Мерзкая девчонка сбежала – это хуже. Да еще за ней явился какой-то заморский демон с двумя саблями, прорубился сквозь толпу до самого королевского дома – а она, королева, плавала в сладких грезах и ничего не слышала! Жабье Рыло узнает – прогневается…

Жабье Рыло…

Женщина замерла, едва не подавившись непрожеванным куском лепешки.

Что она вчера молола этой наррабанской дряни про Жабье Рыло?

Это не она, не она, это сладкий дымок из трубки кальяна, это аромат коварных листьев… но разве поймут такое объяснение те, кого Щука невольно предала? Да ее же порежут на куски! Заживо! Причем начнут с языка!

Что говорила о себе черномазая девка? Что она – племянница Шенги Совиной Лапы? Врала, наверное. Но это единственная зацепка…

Торопливо дожевав все, что было на блюде, женщина вскочила из-за стола, достала из сундука платок, набросила на голову и впервые пожалела, что в комнате нет зеркала. Видны ли на лице следы вчерашней драки? Сейчас ей надо выглядеть скромной горожанкой, которая разыскивает близких, пропавших во время вчерашней сумятицы. Тихой, несчастной и жалкой, – чтоб не цеплялась стража.

Живое мясо для Майчели достать не так уж трудно. Сейчас важнее разыскать проклятую наррабанку, пока та не начала болтать направо и налево. Нельзя поручать это Патлатому, вообще никому нельзя. Сама, только сама…

– А всего мастеров будет пятеро. Глава Гильдии, учитель и еще трое. Причем из этих троих один – самый старый Охотник, какой есть в Гильдии, а двоих назначает Глава, – объяснял Дайру, разматывая повязку на ноге.

Черная желчь ежа-визгуна сделала свое дело. Опухоль спала, на ногу можно было наступать, и это означало, что испытания не переносятся.

Казалось бы, вот он, день, о котором ребята мечтали три года! Однако на физиономиях ребятишек отнюдь не видно было радости. Даже Нургидан был замкнут и неразговорчив, а уж Нитха откровенно трусила.

– С мастерами нам не повезло, – продолжал Дайру угрюмо. – То ли Лауруш нарочно таких набрал, то ли взял первых попавшихся – и уж так у него удачно вышло… Это Фитиль и Джарина.

– Ну и что? – не поняла Нитха. – Джарина – уважаемая женщина, а Фитиль… ага, вредный, но мы же с ним за Грань ходили… Унсая изловили…

– Так он же нашему учителю завидует, Фитиль-то! Это вся Гильдия знает. Вот он и утопит учеников Совиной Лапы! А Джарина сегодня злющая, как полтора демона. Ее вчера повязали по ошибке, она со стражниками в драку полезла. Утром отпустили, но у нее губа разбита и синяк под глазом…

– Слушай, откуда ты всегда все знаешь? – не выдержала Нитха.

– Про Фитиля раньше слышал, про Джарину сегодня слуги сплетничали. Это плохо, но с третьим мастером еще хуже. С тем, который старше всех…

– Да? – неубедительно изобразил легкомыслие Нургидан. – И кто у нас третий мастер? Хозяйка Зла или Жабье Рыло?

– Если бы! – горько усмехнулся Дайру. – Нет, сам Шаушур Последняя Стена из Рода Дейби!

Нургидан удивленно приподнял бровь: это, мол, что еще за зверушка? Но Нитха горестно распахнула глазищи:

– Он еще жив?! Ой, нэни, нэни саи!..

– С чего это ты мамочку свою вдруг вспомнила? – фыркнул Нургидан.

– А с того, что как раз мама мне про Шаушура и рассказывала! Когда она была ученицей Лауруша, этот самый Шаушур был Главой Гильдии. Такой вредный, такой въедливый… Мама и Шенги однажды не выдержали, напустили ему полный дом пиявок-вонючек. За то, что хамил Лаурушу, вот!

– Ну, подарочек от Серой Старухи! – ахнул Нургидан.

– Именно, – хмуро кивнул Дайру.

И они тоскливо молчали до тех пор, пока не скрипнула дверь.

– Эй, надежда Гильдии! – Шенги пытался говорить бодро, но это ему плохо удавалось. – Дайру, твоя нога в порядке?.. Очень, очень хорошо! Пошли, вас ждут! И держите носы выше!..

– Пуговичник?!

Шенги даже задохнулся от осознания того, как несправедливо поступили с его учениками.

– А что? – ехидно сощурился мелкий, щуплый Шаушур. – Чем ты недоволен? Твоим ученикам всего-то и надо, что найти растение. Не ядовитое, не хищное, не колдовское. Ни дракон его не охраняет, ни Подгорная Жаба…

Торжествующий взгляд бывшего Главы Гильдии ясно говорил о том, что случай с пиявками-вонючками хоть и ушел в прошлое, но не забыт.

Фитиль глядел весело и нагло, в разговор не вмешивался – просто развлекался.

Джарина, насупленная и недружелюбная, смотрела куда-то мимо учеников и думала о своем.

– В самом деле, что я могу сделать? – развел руками Лауруш. – Мастера так решили!

Сделать он мог многое. Это не то что Шенги – даже Нургидан понимал.

Изо всех сил сдерживаясь, Шенги сказал:

– Это задание невыполнимо.

– Может, твои ученики просто не знают, что такое пуговичник? – не удержался Фитиль, ввернул-таки словечко.

– Дайру, ответь, – кивнул Шенги побелевшему от волнения подростку.

Тот, хоть и нервничал, но откликнулся незамедлительно:

– «Пуговичником называется кустарник, что растет в окрестностях Хищных Луж. Видом приземистый, ветви разлапистые, листья зелено-бурые, звездчатые. После сезона дождей на ветвях его расцветают ярко-оранжевые цветы о пяти лепестках, размером с два ногтя большого пальца. Почти сразу цветы деревенеют и становятся такими твердыми, что их трудно сломать. Так стоят они несколько дней – пока мимо Хищных Луж не пройдут кочующие утколапы, возвращаясь на гнездовья после сезона дождей. Для утколапов пуговичник – наилучший корм. Они глотают цветы, скусывая их с ветвей, и не уходят прочь, пока на кусте остается хотя бы один цветок… Лекарственные свойства пуговичник если и имеет, то Гильдии они неизвестны. Как товар он малоценен. Используется для украшения одежды, иногда из него делают пуговицы, откуда и название происходит…»